Это всегда происходит незаметно и почти внезапно...
Прозрачный сентябрьский вечер становится холоднее, тени - длиннее и гуще, небо из блекло-синего превращается в розово-серое, а спустя четверть часа напоминает залитую чернилами скатерть. Вон там, вдалеке, у самого горизонта, ещё сохранилась полоска чистой, нежно-алой ткани, но скоро и она станет темно-сиреневой, а потом и черной. Вскоре небо затягивают тяжелые ватные тучи - напрасно Луна посылает Городу свои лучи - крохам не пробиться сквозь небесное одеяло.
В Город приходит Ночь...
Плащ Ночи расшит серебристыми каплями осеннего дождя - они сверкают и переливаются ничуть не хуже драгоценных камней, отражая холодный свет уличных фонарей. Платье Ночи сшито из бронзовой осенней листвы паучками-странниками, что вместо ниток берут невесомые, серебристые паутинки. Из этих же паутинок искусными мастерами сотворена густая вуаль. Ночь никогда не отправляется в путь без своей вуали, поэтому мало кто видел её настоящее лицо, но все уверены в том,что оно прекрасно.
Ночь мягко ступает по безмолвным проспектам, улицам, площадям. В её левой руке - волшебный кувшин, в котором таятся черные тени, густые, словно сливки. Когда Ночь шествует по Городу, она слегка наклоняет кувшин - ровно настолько, сколько нужно, чтобы выпустить три-четыре десятка теней. Выливаясь из кувшина они разрастаются, расползаются по асфальту и стенам домов, проникают в квартиры, сворачиваются под шкафами и диванами.
Если же Ночи случится выронить кувшин, то тени, почуяв свободу, затопят всю землю, поднимутся до облаков и закроют небо. Тогда во всем мире наступит царство Ночи, ведь только она властна над тенями. Но Ночь чтит закон равновесия и с восходом уступит владения Дню, а её слуги - серые большеглазые и круглоухие звери, соберут разлитые тени, чтобы их не сожгло тусклое осеннее Солнце.